Цитаты Виктора Ивановича Сухорукова

…когда мы появились на больших экранах, мы сразу становились узнаваемыми и признанными. Сейчас огромный легион красивых лиц, мальчиков и девочек, молодых актеров, очень изысканных, изящных, до гламурности. Почему их не запоминают? Почему о них не говорят? Почему не запоминают их имен? Ну, вот этот в этом сериале, ой, забыла я, а он её изнасиловал, а она ему плюнула, а он её толкнул. На таком уровне пересказывают сюжеты этой продукции.

…никто не знает, где истоки религии. А религия ― это и есть борьба света и тьмы. Это столкновение добра и зла. И придумано это у всех народов, у всех времен, у всех кровей, у всех систем, у всех природ существует эта игра в религию, которая говорит о главном, что хорошо, а что плохо.

Сила по-прежнему в правде. У кого правда, тот и сильней.

Понятия справедливости и несправедливости – это очень общие понятия. А вот чтобы человек чувствовал себя гармонично, чтобы взаимоотношения между людьми были понятными, природно чисты и жертвенны… Надо делиться. Не отвоевывать, не отворовывать, не выхватывать и не выдергивать. Я, может быть, утопист или идеалист и так не бывает.

Сегодня, чтобы спасать мир, сегодняшнюю нашу жизнь, нам нужна правда. И самое главное, конечно, нам никуда не деться, мир всё равно завязан на экономике, на каких-то корыстях, на каких-то хищных инстинктах, как ни странно. Бог дал нам разум, а хищные инстинкты вот эти ― сытость, богатство, стяжательство, ― это всё равно в человеке существует.

Да, мы сильные. Но говорить, что мы сильнее, ― это значит заблуждаться. Когда мы хорохоримся, в этом нет силы. В этом есть пижонство. А мы должны быть воистину сильными. А сильный ― молчит. Он снисходительно, с высоким взглядом смотрит на тех, кто с тобой разговаривает. Сильный не должен махать руками. И кулаками. Он должен понимать ситуацию. И внушать всем, кто грозит, кто скалится: успокойтесь! Не будите во мне зверя. Еду, еду не свищу, а наеду ― не спущу!

Я готов уступать дорогу, но лишь талантливым и достойным. Я считаю себя одаренным человеком, и мне будет обидно, если я буду передавать эстафету гламурным, глянцевым, смазливым, неграмотным поколениям.

Эх, если бы мне эту жизнь лет на двадцать пораньше! Я бы тогда воспользовался всеми возможностями. С возрастом страсти угасают, желания становятся скудными. Когда пил, то в магазинах был портвейн и больше ничего, теперь не пью, а вокруг коньяк, виски и столы ломятся от закуски. Только мне это всё уже не надо.

…все мои детские мечты осуществились. Я хотел попасть в лагерь «Артек» — я попал туда! Правда, через пятьдесят лет. Хотел попасть в Индию — я оказался там. Но через шестьдесят лет. Всё случилось. Нужно жить своей жизнью и потихоньку, шаг за шагом, идти к своим мечтам. Самое главное — не отчаиваться, не завидовать другим и уметь ждать.

Мне комфортно. Я никого не пускаю в свою жизнь, кроме родственников. У меня есть друзья, но они не приходят ко мне в гости. Почему? «Вина не пьет Гертруда»… А без вина нет разговора, к сожалению. Кормить гостей манной кашей — скучно. А я свое выпил. Плохой я, когда пьяный. Очень плохой.

Я человек свободолюбивый и считаю, что нужно надеяться только на себя. Меня полжизни пинали и говорили: «Ты кто такой?» Доходило до того, что в мою сторону-то и не смотрели… Я привык. Плюнул на них и прекрасно живу сам по себе. Только как в тюрьме, в одиночной камере.

Среди моих персонажей было много нехороших людей. Но я игрок и никогда не пропускаю через себя своих героев, тем более плохих. Может появиться подражательство или копирование. Самое главное ведь удержать интерес зрителей, даже если они будут говорить: «Фу, какая мерзость этот ваш Сухоруков!»

Лет двадцать назад, когда я был не нужен, то говорил, что театр — это дом, а кино — дача, которой может и не быть. А вот дом должен быть всегда. Сегодня я понимаю, что дороже то место, где ты нужен, где тебя лицемерно, но любят, где есть то, что тебя держит на плаву и что тебя сохраняет в форме.

У меня сейчас хороший период. Одно время был простой, а сейчас — нет. Конечно, я не соглашаюсь на всё подряд. На всё соглашаются только из-за денег или из желания укрепить свою популярность. Но популярность может прийти неожиданно, от одного вздоха, а если я буду топтаться на экране постоянно, то могу превратиться из талантливого актера в раздражителя, как навозная муха. А я не хочу быть назойливой мухой. Я хочу быть актером, по которому скучают и которого ждут.

Много сниматься нельзя. Мы, актеры, как шары в лотерейном барабане: всю жизнь проводим в ожидании, терпении и надеждах. Потому что актер — зависимое существо, и как бы я ни выпендривался и ни кукарекал, что я свободен и независим, это не так. В нашей профессии мы зависимы. Поэтому бывает густо, а бывает пусто.